Название красивое, ведь правда? Такое, будто на полке книжного магазина лежит роман о первой подростковой любви. На ее обложке обычно изображена обнимающаяся парочка. «Земляничный дождь» - так и слышится юношеская тоска, запах летней изумрудной травы и воспоминания о жгучей молодости. Но поспешу вас разочаровать, так как повествование будет вестись вовсе не об этом…
На Анодусе земляника пахнет смертью. Не в переносном смысле - в самом что ни на есть прямом. Этот сладкий, приторный до тошноты аромат - не ягоды. Это химия. Летучие органические соединения, такие, что у нормального человека от одного вдоха вызывают пляску перед глазами. Стоит отметить, что молекула фуранита - ультралёгкая, диффундирует через большинство фильтров и обладает крайне низким порогом восприятия. В концентрированном виде при определенных, еще не до конца изученных, условиях, полимеризуется.
Впрочем, давайте я по порядку.
Анодус - крошечная планета, болтающаяся между двумя звёздами. Не спрашивайте их каталожные названия - они звучат как пароли от Wi-Fi, и толку от них никакого. Представьте дьявольское место, где два солнца соревнуются, кто из них сильнее выжжет вам кожу. Тени на земле двоятся, как у пьяницы, а рассвет наступает дважды - из-за сложной орбиты светил, словно кто-то упрямо жмёт кнопку «повторить». Температура ночью опускается до вполне комфортных по меркам космоса, около нуля по Цельсию, а в полдень достигает адских + 60 градусов.
Внешняя оболочка планетоида, по предварительной версии ученых, минерально-биоматериальная, сформированная и изменённая за тысячи лет космического выветривания. Стоит отметить, что нагромождения минералов расходятся концентрическими контурами, повторяющими форму трещин, над которыми они возвышаются. Через разломы постоянно выделяется фуранит. Концентрация этого органического вещества в атмосфере постепенно растёт. Нет, не просто растёт - ползёт вверх, словно температура у больного лихорадкой. В ночные часы при рассеянном свете невооруженным глазом видно, как парообразное вещество источается из многочисленных микротрещин на поверхности планеты.
Но самое удивительное – это наличие аномальной гравитации планетоида. Неизвестно, что находится внутри, но плотность этого вещества имеет высокую величину. При диаметре планеты Анодуса всего в две сотни километров, его притяжение составляет около 40% от земного.
Из отвратительного - это дождь. Тот самый, земляничный. Дело в том, что фуранита - мерзкой субстанции, на Анодусе было больше, чем кислорода. Ночью он собирается в багровые облака, густые, словно джем в банке. А под утро начинает капать. Регулярно, словно по расписанию. Мелко и противно, как морось в октябре на Земле. Розовый дождь с запахом земляники. Фильтры скафандра не были способны на сто процентов полностью изолировать вас от этого аромата. Он еще долго преследует каждого идиота, решившегося посетить этот Богом забытый уголок Вселенной.
Если вы вняли советам единиц смельчаков, побывавших тут, и решили получить «незабываемые впечатления», на время отключив систему безопасности скафандра, ну… у вас бы появился шанс увидеть богов, которых никто ранее не описывал. И потом месяцами не смогли бы вспомнить, где у вашей каюты дверь.
Фуранит быстро испаряется на солнце, оставляя на грунте липкое розовое месиво. Как детская жвачка, если её растоптать по асфальту и подсушить. Лучше не трогать - липнет жестко.
И ведь всё это - только цветочки. Самое интересное, по-видимому, находилось под землей. Только мы пока не могли попасть туда. Автоматический бур около шаттла все еще продолжал сверлить отверстие под заданным углом в 45 градусов относительно поверхности. Тоннель в сторону обнаруженной приборами пустоты в скором времени должен был быть завершен.
Наверное, стоит пояснить, что за персоны мы с Айлой. Потому что, поверьте, двое людей на планете, где дождь пахнет ядовитой земляникой - это не просто два специалиста по контракту. Это два сломанных, странных, по-своему отчаянных человека, которые согласились жить несколько месяцев в месте, где сама атмосфера пытается свести тебя с ума.
Меня зовут Ли. Я инженер-геолог - ещё одно слово, которое ничего не объясняет. Я вовсе не тот герой, что идёт вглубь земли с флагом науки, по локоть в грязи. На Земле у меня не осталось ни семьи, ни друзей, ни даже нормального прошлого. После аварии на третьей марсианской буровой меня списали. Сказали, что у меня «посттравматические особенности поведения». Это вежливый термин. А не вежливый - что я псих. Ну а как не быть психом если в шахте, при обвале во время интенсивного марсотрясения, погибли все, кроме меня? Сто девятнадцать душ. Спасатели вовремя достали только одного счастливчика.
Айла - биолог. Но это сухое слово совершенно не передаёт сути. Она больше напоминает охотницу, которая всю жизнь преследует одного и того же зверя. Её зверь - любая жизнь. Тридцатидвухлетняя стройная женщина могла часами сидеть перед прозрачной чашкой Петри, разглядывая дрожащую бактерию так, будто это её родной ребёнок. И да, она прекрасна. Умна, быстра в словах и саркастична. Всегда обидно точна в замечаниях. Способна довести до белого каления любого, кто посмел отвлечь от любимого дела.
И то, что мы стали любовниками, случилось скорее потому, что время в космосе тянется невообразимо медленно. В тесных каютах, деля кислород и полумрак, мы открыли друг друга. Часто ловил себя на мысли, что скучаю по ней. Даже когда она рядом, и мы ругаемся из-за какой-нибудь чепухи - вроде того, что кто-то забыл закрыть шкаф с образцами. Странное чувство. Стоит признаться, что Айла - та причина, по которой я ещё не бросил всё и не вызвал аварийный эвак.
Мы с Айлой впервые встретились ещё до миссии. Помню, как она вошла в комнату на первом брифинге, предшествующему полету. Сняв капюшон, покрытый тающим снегом, женщина ловко поправила длинные рыжие волосы.
- Вы тот самый Ли? «Непредсказуемый». Именно так вас называют в центре управления полетом.
Я хотел ответить, колко, как хорошо умел, но сумел вовремя притормозить. Нас ждали бесконечные часы и дни полета. Портить отношения на самом старте – не лучшая идея.
- Я тоже рад нашему знакомству, - протянул ей слегка дрожащую ладонь в приветствии. Айла посмотрела на нее и с глубоким вздохом пожала...
Наши отношения тут - смесь симпатии и раздражения. Иногда кажется, что она говорит со мной только потому, что мы единственные живые люди на сотни миллионов километров вокруг. А иногда - потому что ей страшно одной. Думаю, эти проклятые минеральные образования пугают её даже больше, чем меня.
Перед самым отлётом Айла призналась: её родители исчезли, когда та была еще ребёнком. Биологи-колонисты. Пропали на окраине другой системы, во время исследования богом забытой планеты. Видимо, с того момента всё и началось. Её мания, одержимость работой. Словно та искала там, во всех этих образцах, хоть какой-то ответ - хоть малую толику - чтобы понять: за что Вселенная их забрала?
Нас с Айлой послали сюда, чтобы разобраться с гравитационными странностями этого планетоида. Два астронавта в самой глуши космоса. Предыдущей экспедиции не хватило компетенции. Мы нашли их мумифицированные останки в скафандрах неподалеку от станции. Причину их гибели не смогли точно установить, просто передали информацию наверх. По косвенным следам пришли к выводу, что наших предшественников погубило токсическое действие фуранита, так как первоначальная версия фильтров не была столь эффективна. В подтверждении данной мысли их останки располагались у подножия крупной трещины, источающей земляничный газ. Экипаж первооткрывателей, вероятно, не успел пробуриться так глубоко.
Учёные Земли с нетерпением ждали нашего отчёта об аномалии. Что производило органические соединения в планетарном масштабе? Какова причина столь мощной гравитации?
Помню, когда мы впервые вступили на Анодус, я увидел в глазах Айлы не столько первобытный страх перед неизведанным, сколько наивный восторг. Весьма опасное сочетание. И теперь, когда фуранита в атмосфере становилось всё больше, когда дождь пах всё сильнее - будто кто-то внизу дышит все чаще, - я начинал осознавать, что мы с Айлой здесь не случайно. Мы оба бежали от прошлого и вместе искали ответы на планете, где земля дышит органическим дурманом.
Мы добрались до пещеры на третьей неделе пребывания на Анодусе. Не самой большой, но вероятно достаточной, чтобы понять, что за чертовщина тут творится. Я изменил обороты бура на реверсивные, и машина начала движение назад к поверхности. Всего несколько часов спустя, Айла уже лезла первой по узкому тоннелю, светя налобным фонарём вниз. Осторожно двигаясь следом, проклиная всё на свете, пытался не думать о том, какие хрупкие стены этого образования. Этот спуск вызывал у меня чувство тревоги. Нет, правильней, не тревоги – леденящего ужаса. В моей памяти вновь всплывали детали той катастрофы на Марсе: рыжий песок, плотно обволакивающий визор скафандра и чувство отчаяния.
Спуск оказался гораздо глубже, чем мы рассчитывали. Минеральная порода вокруг нас менялась: необычный пористый кристалл у поверхности сменился иным слоем, напоминавшим застывшую органику.
Мы спускались минут пять, если моё чувство времени, искаженное страхом, не врало. Шахта не более метра в диаметре, выдолбленная буром, тянулась вниз местами рванными неровными краями, как высохшее глоточное отверстие какого-то гиганта. Свет фонарей прыгал по стенам, цепляясь за неоднородности и многочисленные странности слоев породы, похожей на спрессованные веками органические волокна. Лучи света отражались и множились, вызывая многочисленные отблески на стенах.
Айла все также двигалась впереди - как всегда слишком смело, слишком быстро, будто эта дыра в планете была просто очередным коридором ее родной академии. Я, как истинный джентльмен, следовал за ней.
- Ли, - раздраженно сказала она, - ты дышишь как сломанный тридцатилетний насос.
Я хотел что-то язвительно ответить, но промолчал. Потому что услышал нечто постороннее. Что-то едва уловимое, то ли шипение, то ли тихий свист.
Мы выползли в расширение тоннеля, где бур завершил свой спуск. И увидели пустоту.
Хотя нет. Это была не пустота.
Основание каверны шло под небольшим углом вниз, где прямо перед нами, в гигантской чаше, пульсировала светящаяся жидкость лилового цвета. Ее желатиновая поверхность была усеяна образующимися и лопающимися пузырями. Консистенция вещества визуально напоминала земную нефть. Величественная емкость, размер которой не поддавался изучению, так как противоположного края не было видно, издавала тихий, почти детский всхлип, от которого холодок прошёл по позвоночнику.
- Ли… - прошептала Айла. - Что это?
Я изумленно уставился на органическое образование невиданного масштаба.
Неожиданное движение внизу - в гладком углублении возле основы сферы, заставило вздрогнуть от неожиданности. Мы, как по команде, сделали несколько шагов назад к тоннелю.
Там копошились два существа - гладкие, бледные, похожие на тритонов, только с огромными блестящими глазами, как у героев Аниме. И они…
- Айла… - это живые существа, - произнёс я. - Они… э-э…
- Спариваются, - сообщила она официальным научным тоном, который я так ненавидел. - Боже… они этим ЗАНИМАЮТСЯ прямо тут, перед нами.
- Да, думаю, с воспитанием у них есть проблемы, - ответил я, завороженно наблюдая за процессом.
И тут одно из созданий, выгнувшись, выдало восторженный «хриииип!» - и из его многочисленных пор на коже под давлением ударил фонтан ярко-розового пара. Настолько плотного, что тот свился в воздухе в маленькое облачко. Оно поднялось вверх, сконденсировавшись в несколько тягучих капель на своде пещеры, который уже был усеян липкими желеобразными сталактитами. Другие тягучие капли уже медленно падали в чашу земляничным дождем.
Второй участник, не прекращая процесса, удивленно посмотрел на нас и пискнул - счастливо, выпустив свой собственный фонтан эссенции.
Запах земляники ударил в лицо, пробираясь через комбинированные фильтры скафандра. Посветив под иным углом, мы выяснили, что наблюдаемая пара была лишь двумя из нескольких сотен, а может и тысяч симбиотических организмов, рассредоточенных по внутренним полостям каверны. Их цикличные выбросы, вероятно, и создавали “атмосферу” Анодуса, пробиваясь через многочисленные трещины на поверхности.
- Айла, - выдавил я. - Они производят фуранит, когда… ну… делают это. Именно его жидкая фаза – основная причина высокой гравитации. Это удивительно!
- Это их репродуктивный аэрозоль. Они зачем-то накапливают его тут, под землей. Первые анализы дали ложное впечатление, что это обычный летучий органический токсин. Лишь тут, под поверхностью, стало ясно, что молекулярная структура - биологического происхождения.
Биолог не закончила фразу, так как пол и стены пещеры неожиданно завибрировали. Пульсация усиливалась, перетекая в полноценное планетотрясение. Стены ходили волнами. Капли и мелкие кристаллы падали с потолка.
Айла схватила меня за руку.
- Ли… пора выбираться отсюда!
Коагулированный биоматериал высокой плотности в чаше начал расслаиваться и выделять гигантские пузыри. Вдруг изнутри вырвался чудовищный столб густого розового газа, отвратительно пахнущий земляничной жвачкой и неминуемой бедой. Мы, кашляя и ругаясь, бросились ползти вверх по наклонному тоннелю. Земля дрожала, как желе в руках пьяного кулинара. Чудовищная концентрация фуранита в тоннеле уже вызывала легкое головокружение. Фильтры работали, но при столь критических концентрациях переставали справляться.
Мы выскочили наружу - и тут темное небо взорвалось ярчайшим светом, который мгновенно вызвал автоматическую активацию тонировки визоров скафандров.
Над нами сверху завис гигантский корабль. Колоссальный корпус серого цвета затмил собой все видимые звезды. Воздух дрожал от работы четырех мощных энергетических двигателей, а их низкий гул будто проходил через кости, вызывая вибрацию каждой клеточки несовершенного человеческого тела. Бесконечные световые пучки позволяли оценить истинный масштаб корабля.
Айла обняла меня. Впервые за долгое время. Я знал, что ей страшно, также как и мне. Мы молча ждали, что же будет дальше.
В динамиках скафандра что-то щелкнуло, а в меню сам по себе сработал автоподбор частоты.
И раздался голос. Густой. Стыдливо-протяжный. Не человеческий. Трудно объяснить одним словом.
- Эм… просим прощения. Мы тут… кое-что забыли пару тысяч лет назад.
Айла медленно повернула голову ко мне.
- Ли…
- Да?
- Они что, за своим презервативом вернулись?
Я прикрыл лицо ладонью.
- Похоже, да. Экология у них, мать её, на высоте.
С корабля сорвались гигантские энергетические тросы. Они мягко обхватили планетоид - наш «Анодус» - за края. Мы начали подниматься - гравитация слабела, когда пришельцы постепенно складывали планету, будто мягкий мешок. Масса объекта оказалась несоразмерно малой для такого размера. Структура Анодуса напоминала кристаллический биополимер низкой плотности с самозатягивающейся биоструктурой. А если простым языком - ... короче, гигантский пустотелый шар с тяжеленой греховной начинкой.
Айла висела рядом в невесомости.
- Это… это просто мусор. Космический. Половой.
- Да уж, мы жили внутри использованного презерватива площадью, соответствующей небольшой европейской стране!- ответил я, с радостью отмечая, что шаттл висит совсем рядом с нами, буром, старой базой и останками наших предшественников. При подъёме планеты-контейнера пришельцы собрали все инородные объекты в зоне, аккуратно выбросив их наружу силовым полем - видимо, чтобы не забирать мусор с собой.
Сначала перекачав содержимое планеты, они аккуратно сложили планетоид, будто мягкий мешок, втянув того в грузовой отсек. На наших визорах появилась проекция человеческой руки, делающая жест, очень похожий на человеческое «сорри за неудобства».
Затем тихий хлопок - и объект исчез. На все про все ушло не более часа.
Мы остались висеть вдвоём в открытом космосе. Скафандры блестели в свете двух далеких звёзд. От наших фильтров всё ещё тянуло запахом земляничной жвачки - результата контакта с… продуктами жизнедеятельности.
Айла первой нарушила тишину. Она медленно двинулась в сторону шаттла, аккуратно подруливая микродюзами костюма.
- Ли… ну и что мы напишем в отчёте?
Я подумал, вздохнул.
- Что миссия завершена. Секрет аномалии раскрыт, а планетарная биологическая угроза утилизирована… производителем.
- Как думаешь, почему они прилетели именно сейчас?
- У меня есть теория. Только не смейся. Обещаешь?
- Не томи, Ли!
- Помнишь многочисленные трещины на поверхности, через которые выходил фуранит? Думаю, хранилище начало разрушаться. Поэтому они и вернулись.
Айла хрипло рассмеялась:
- Ты думаешь на корабле тоже были тритоны?
- Сомневаюсь. Они не оставляли впечатления доминирующей в космосе расы.
- Согласна, Ли. Эти существа скорее скот для производства вещества. Тритоны, по-видимому, существа — не разумные, а просто имеют рефлексы, эмоциональные реакции уровня животных.
- Мы едва не стали частью их прелюдии, - добавил я.
Она снова рассмеялась - и это был истерический смех человека, раскрывший величайшую загадку современности.
Никто, чёрт побери, всё равно нам не поверит.
Мы медленно двигались вдвоём в полной пустоте, среди звёзд, пахнущие земляничной жвачкой и стыдом Вселенского масштаба.
Айла поймала мой взгляд и фыркнула. И в этом милом фырканье заключался весь смысл.
Это была, черт возьми, лучшая экспедиция в моей жизни!
ЭПИЛОГ
ВЫПИСКА ИЗ ОФИЦИАЛЬНОГО ОТЧЁТА О ПРОВЕДЕНИИ МИССИИ А-77 “АНОДУС”
Классификация: условно-секретно (потому что никто не поверит).Исполнители: лейтенант Ли Харпер, старший биолог Айла Маркус.Дата сдачи отчёта: через 14 часов после того, как экипаж перестал пахнуть земляникой.1. Введение.В соответствии с директивой Командования Галактических Исследований №44-В, экипаж в составе Харпера и Маркус был направлен для изучения объекта, предварительно классифицированного как малый планетоид (каталожное имя: Анодус-47).Основные цели миссии:- Оценить геологический состав.- Определить источник токсичного вещества «фуранит».- Не умереть.Задачи 1 и 2 выполнены. Задача 3 - выполнена частично, так как экипаж «чуть не умер от стыда».2. Краткое резюме фактических данных.2.1. Анодус-47 не является планетоидом. Он представляет собой отработанный репродуктивный контейнер неизвестной расы (см. далее: «презерватив размером с Европу» - устаревшее разговорное определение, но точное, по сути).2.2. Атмосферный яд «фуранит» представляет собой: высоколетучий биологический аэрозоль, выделяемый во время спаривания местных суборганизмов-симбионтов. Запах: земляника. Цвет: розовый. Изученный эффект, оказываемый на человеческий организм: галлюцинации, эйфория, повышенное чувство неловкости.2.3. Внутри контейнера был обнаружен концентрированный биоматериал, согласно сноске, добавленной кем-то карандашом: “семенная жидкость”.3. Вмешательство третьей стороны.Во время критической фазы миссии объект был полностью изъят неопознанной гигантской расой, прибывшей на корабле длиной ~1500 км.Раса описана экипажем как: «Очень вежливая. Чрезмерно ответственная. Немного стыдливая».Посредством неизвестным современной науке технологии, объект был сложен «как мягкий пакет» и помещён в корабль.Энергетическая манипуляция не повредила экипажу, но вызвала «эмоциональную травму умеренной степени».4. Заключение и рекомендации.4.1. Объект Анодус-47 больше не существует. Он утилизирован производителем.4.2. Планетарная угроза - отсутствует. Если не считать угрозой сильнейшее профессиональное унижение экипажа.4.3. Рекомендации командованию: ввести в классификатор новую категорию объектов. Класс “R”: репродуктивные отходы галактических организмов.Обязать все разведгруппы носить маски с модернизированным фильтром от земляничного запаха.Разработать протокол поведения экипажа при следующей встрече с цивилизацией, разбрасывающейся семенной жидкостью.Объявить внеочередной отпуск экипажу А-77. Желательно после недельной консультации с психологом.5. Финальная резолюция.Миссия А-77 признана успешно завершённой.Угроза утилизирована.Количество трупов - 0. Количество неловких ситуаций - 7 (по субъективной оценке экипажа).Подписи: Л. Харпер, лейтенант, геолог-разведчик.Комментарий: «Я больше не могу смотреть на землянику». А. Маркус, старший биолог, кандидат наук.Комментарий: «Я отказываюсь это публиковать. Но ладно».07.12.2025